Рассказ Самни немного поверг меня в шок, я никак не ожидал услышать то, что поведал мне капрал.

– Харза сговорился с макаронниками пару недель назад, – начал свой рассказ Самни, – они хотят тут начать разработки, наши тоже хотели, но наши очень медленно работают, пока то, пока се, а макаронники живыми деньгами заплатили, причем так не слабо.

– Что можно купить за миллион лир?

– Новую легковую машину можно купить, – раздраженно кивнул Самни, – я так и хотел со своей долей поступить.

– Ну а дальше-то что?

– Я и еще часть легионеров хотели уйти из легиона, Харза обещал, что обеспечит нас работой и поможет с новыми документами.

– Что вы должны были делать в этой деревне?

– Всех убить, оставить после себя советское оружие, чтобы подумали, что деревенские сотрудничали с Советами.

– Дальше?

– А что дальше? Тебя и твою банду планировалось убить из засады и выставить все таким образом, что это местные сделали.

– Не понял, а кто местных бы уничтожил?

– Вы бы и уничтожили, – пожал плечами Самни. – Вы приехали в деревню, согнали всех баб и детишек в сараи, сожгли их, а местные мужчины, неожиданно вернувшиеся с охоты, убили вас, а мой отряд, который по своим делам случайно проезжал мимо, заметил дым от пожара и, прибыв на место, в ходе перестрелки убил всех местных мужчин. Все!

– Красавцы! – саркастически прокомментировал я. – А по репутации легиона этот фокус не ударил бы? Все-таки получилось бы, что группа французских легионеров просто так взяла да сожгла целую толпу баб, стариков и ребятишек. Международный скандал был бы.

– И на это в том числе был расчет, – кивнул Самни. – Майора Сивонье и капитана Шлинке, который в этот момент был командующим базой, после такого точно бы сняли. А кто у нас следующий по званию?

– Харза, – потрясенно произнес я. – Вот сука! Он что, все это замыслил, только чтобы продвинуться по карьерной лестнице?

– Вроде того, – пожал плечами капрал. – Харза хотел стать командиром базы, а потом все сделать так, чтобы легион убрал базу отсюда. Тогда бы весь регион ушел под макаронников. За это итальяшки обещали капитану очень большие деньги и виллу на Сицилии.

– А как Харза мог посодействовать уходу легиона отсюда? – удивился я.

– Легион уходит из тех мест, где его регулярно нахлобучивают. Если бы начались потери со стороны личного состава, регулярные обстрелы базы и так далее, то легион, скорее всего, ушел бы из этого региона, свернув базу.

– А твои люди как раз и должны были стать тем самым раздражающим фактором, который постоянно кошмарил базу легиона.

– Да.

– А не стыдно воевать против своих же?

– Нет. Легион уже не тот, раньше в нем были только белые, причем правильные белые. А сейчас вон даже черножопых макак набирают. Мне эти чернокожие свиньи не свои! Ясно?! – Самни буквально выплюнул мне в лицо последние слова.

– Ясно, – довольно хмыкнул я. – Пойду, проверю твои слова, поговорю с другими легионерами. Послушаем, чего они расскажут.

Допрос с пристрастием остальных легионеров подтвердил слова Самни; троица связанных перепуганных мужиков утверждала, что они пошли на поводу у Самни и ничего плохого делать не хотели, их всего лишь заставили и сманили легкими деньгами. При этом все трое в один голос утверждали, что о дальнейших планах по нападению на базу легиона, где они сами проходили службу, слыхом не слыхивали и на такое коварство и подлость не подписывались.

– Ладно, посидите пока, пойду с местными поговорю, узнаю их версию происходящего, вдруг она отличается, – хмыкнул я на прощание и пошел искать вождя и шамана племени.

Активная фаза штурма деревни окончена, сейчас предстоит изнуряющая интеллектуальная работа, которая выматывает похлеще беготни и стрельбы из винтовки.

Глава 7

Шаман и вождь оказались родными братьями и разговорчивыми, словоохотливыми мужиками. Очень похожи друг на друга лицом, но фигурами полная противоположность. Вождь – толстый, основательный такой мужик, а шаман, наоборот, худющий и жилистый, как сухая палка. Шаман чутка помладше, с какой-то веселой сумасшедшинкой в глазах.

Шаман в племени не просто так, он тут второй по значимости человек, а в некоторых вопросах самый что ни на есть первый, наипервейший, я бы сказал. С древнейших времен и до сего времени шаманы в Африке, особенно в таких вот деревнях, являются носителями сверхъестественных способностей, ясновидящими, заступниками людей и лекарями от всех хворей. Шаманы сопровождают жизнь своего соплеменника от рождения до смерти. Шаман – посредник между видимым и невидимым мирами, как хозяин духов, как сверхъестественный врачеватель и так далее. Но чтобы злой дух не узнал шамана или другого участника ритуала в лицо и не вселился в него, существуют маски.

Иногда маски покрывают всю голову, как шлем. Иногда прикрывают только лицо. Если маска слишком тяжелая, между ее краями крепится веревочка, которую танцор придерживает зубами. Стилизованные головы неземных существ, вырезанные из дерева, разрисованные и покрытые орнаментом из цветного бисера и мелких раковин. Огромные, предназначенные для ритуальных танцев, и маленькие – маски-талисманы.

Маска сейчас закинута на спину шамана, вроде капюшона куртки. Думаю, если припрет его какая-то его шаманская необходимость, то маска тут же окажется на лице.

А вот вождь такой весь из себя осанистый и кряжистый, по африканским меркам импозантный мужчина, потому что толстый. Классический «джамбо». И в глазах у него не легкое сумасшествие, как у его брата, а самая настоящая хитринка, как у старого, прожженного еврея, который всю жизнь торговал на рынке, ежедневно обвешивая сотни покупателей, ни разу так и не попавшись на подлоге.

Думаю, что подобная ситуация, когда шаман и вождь племени живут душа в душу, – редкость не только для Африки, но и для всего цивилизованного мира в целом. Обычно же как? Президент страны – за одних, премьер-министр – за других, потому что если есть власть, то должна быть и оппозиция. Но в этом конкретном африканском племени с властью все было правильно, обе ее ветви – гражданская и мистическая – выступают заодно. И для племени такая расстановка сил – очень и очень хорошо. Кстати, то, что для небольшого племени хорошо, для страны уже плохо.

На деревенском уровне все понятно, как члены одной большой семьи помогают друг другу, даже если кто-то из них выбрался в город. Но на государственном уровне работает плохо. Вот какой-нибудь человек занимает в Африке высший пост – президента, например; обычно это лидер антиколонизаторской борьбы. Через несколько лет на всех постах в правительстве сидят все родственники лидера.

И так на уровне разных министерств, ведомств и ниже. Есть какой-нибудь генерал – все его родственники тоже военные, старший дядька – начальник полиции города, полисменами работают все его племянники, дети и братья. Начальник таможни, начальник дорожной службы, директор международного аэропорта – все, оказывается, из одной деревни. В результате пост зависит не от ума и способностей, а от родственных связей. И вся Африка так действует.

Попытки сместить верхнего человека – президента – неизбежно должны привести к перетасовке всей властной пирамиды, до деревенского мента включительно. Поменять президента на представителя другого племени, клана – это серьезное потрясение для страны. Оно может привести даже к гражданской войне. Опасаясь этого, все начальники средней руки постоянно уговаривают президента оставаться президентом на как можно более долгий срок, желательно до конца жизни, а потом назначить президентом своего сына.

Ко мне деревенская правящая элита относилась как к спасителю всего их племени, да еще и непростому белому, который не только их всех спас, а еще и вернул награбленное добро. Это по местным, африканскими меркам было что-то из ряда вон выходящее. Чтобы белый вернул ценные вещи, отобранные у черных – это за гранью понимания, ну ладно белый был бы еще миссионером-священником, но белый – военный с оружием в руках. Короче, для местных я в одночасье стал неким символом новой веры. Думаю, тут не обошлось без намеков Векесы, который, как и Паспарту, считал, что я – некое божественное создание, посланное на Землю, чтобы спасти черных от гнета белых.