Вот только надо понимать, что, переступив порог этого гостиничного номера и направив свои стопы не в советское посольство, для КГБ и прочих советских спецслужб я тут же стану предателем и перебежчиком. По-другому никак. В то время было просто: либо ты со своими, то есть с советскими гражданами, либо ты против них. Так, как сейчас в современной России, где можно быть гражданином РФ, но при этом активно и публично критиковать власть, в СССР не было, там за этим четко следили. И если что не так, то сразу к ногтю. Так что, если я решу все-таки направиться не в советское консульство, то мне надо быть готовым, что меня будут искать агенты КГБ.

– Повезло тебе, Паспарту! – нарочито бодро хлопнул я по плечу связанного «генерала». – С тобой поеду, тоже наймусь в Иностранный легион. Вдвоем-то оно сподручней будет. Кстати, я решил тебя нанять в качестве своего личного слуги. Ты сколько в месяц зарабатываешь?

– Я? – удивился такому повороту событий Паспарту.

– Ты!

– Ну, по-разному получается. Когда как. Обычно около пятидесяти американских долларов в месяц выходит.

– Не густо, – покачал я головой. – Так уж и быть, буду тебе платить по шестьдесят долларов. На вот, – я протянул ему три американские «двадцатки» с Джексоном. – Ну что, договорились?

Судя по удивленной морде, Паспарту меня немного обманул, и пятьдесят долларов в месяц он вряд ли зарабатывал. Негр схватил три двадцатки с такой сноровкой, что сразу стало понятно – шестьдесят долларов для него огромные деньги. Ладно, учтем этот момент. В конце концов, систему штрафов никто не отменял. Сегодня дал ему шестьдесят баксов, а завтра на десятку оштрафую.

– Да, господин, договорились, я буду для вас верным слугой и помощником, вы не пожалеете, что наняли меня, – тут же радостно закивал головой Паспарту. – Как мне к вам обращаться?

– Петр, можно Пьер, но не Пьеро. Запомнил? Петр!

Видя удивленно округленные глаза негра, я подумал, что для него это имя в диковинку, и решил добавить:

– Петр, как апостол Петр. Ты про апостола Петра слышал?

И вот тут с моим только что нанятым на работу слугой случилась настоящая истерика. Он и до этого уже несколько раз впадал в истеричное состояние, но то, что произошло сейчас, даже меня повергло в шок. Парень был чернокожим, таким, знаете, черным-пречерным, как трубочист. После моих слов про апостола Петра негр вдруг посветлел, его кожа буквально на глазах стала сереть, становясь цвета пепла, нижняя челюсть пошла вниз, парень бухнулся на колени и принялся биться головой в пол в неистовых поклонах, что-то жарко бубня себе под нос.

Я охренел от такого поворота событий, попятился назад и сгруппировался, понимая, что передо мной сумасшедший. А вдруг он буйный и сейчас кинется? Негр истошно что-то бубнил скороговоркой, отвешивая поклон за поклоном. Из длинной вереницы слов, произносимых на английском, я понял, что парнишка молится. Нашел время!

– Паспарту! – дернул я негра за плечо. – Я, конечно, уважаю твое религиозное рвение, но нам над валить отсюда. Давай ты потом помолишься.

– Господин! Господин! – взорвался негр истошными восклицаниями. – Я ваш верный слуга, я буду служить вам до самой смерти. Я выполню любой ваш приказ!

Выражение лица парня при этом было какое-то странное, как будто на него снизошло озарение свыше, и он вдруг понял смысл бытия. При этом он смотрел на меня как… как? Даже не знаю, как описать его взгляд.

Помню, был с женой в церкви пару лет назад, еще до войны, и видел я там одну бабку, которая истошно отвешивала поклоны перед привезенной в храм редкой иконой, вот у той бабки было такое же выражение лица. Эдакий просветленный набожный катарсис. В общем, выражение лица у негра было такое, будто бы перед ним сейчас не я, обычный советский мужик тридцати лет от роду, а Иисус Христос во плоти.

– Паспарту, ты чего? – с опаской спросил я.

– Вы как бог, апостол Петр! Я знал! Знал! Вы умерли и воскресли! Это чудо! Чудо! – Негр с круглыми глазами полз на меня на коленях, всячески пытаясь ухватить мою руку, чтобы облобызать. – Только истинный Бог или Его посланник на это способны. Вы – апостол Петр! У меня прабабка была, она перед смертью говорила мне, что я встречу апостола, и он сделает меня царем! Ей никто не верил, смеялись над ней.

Ага, понятно, значит, у паренька потекла крыша. Зря я ему про апостола Петра сказал. Вот, блин! Единственный помощник из местных был, и тот умишком тронулся из-за моего неосмотрительно оброненного словца. Хотя…

– Да, ты прав, Паспарту. Я – апостол Петр, я воскресил это тело, в котором сейчас нахожусь. Я прислан на Землю, чтобы изменить ее историю. В будущем, через сорок лет, на Земле разразится большая война, которая сотрет человечество. Я призван не дать этому случиться. Я знаю будущее и могу многое изменить, – произносил я максимально торжественно и величаво, стараясь не улыбаться и не ржать. – Ты мне поможешь в этом, сын мой?

– Да, мой господин, – еле слышно проблеял Паспарту. – Приказывайте, я выполню любой ваш приказ.

– Отлично! – обычным тоном произнес я. – Тогда вскакивай с колен, и давай выбираться из этого гостиничного номера. У нас впереди много дел.

Итак, что у меня есть? Тридцатилетнее тело моего отца, я в Африке в начале восьмидесятых, у меня есть несколько тысяч долларов, пистолет, пачка патронов, кое-какие документы, не ограненные алмазы и помощник из местных, который искренне считает, что я – почти воплощение Бога. Вроде не плохо для начала. Есть с чем работать. Буду ли я изменять будущее и спасать СССР от распада, или буду просто жить в свое удовольствие, я еще не решил, надо сперва как-то обжиться в новых реалиях, но то, что меня ждут впереди приключения и интересные события, наполненные новыми впечатлениями и эмоциями, я не сомневался.

Глава 3

Задница окаменела от долгого сидения на жесткой деревянной скамье, плюс еще постоянная тряска и скачки по ухабам проселочной дороги никак не добавляли комфорта. Бесило и раздражало все и вся! Бесила машина – старый грузовик с тентованным кузовом, бесила винтовка в руках – французская MAS 49/56, бесила обувь на ногах – грубые ботинки, которые можно было назвать «прощайте, мои ноги». Бесило все!

На самом деле причина моего плохого настроения, конечно же, не машина, винтовка и обувь. Хотя нет, обувь бесила больше всего, и от этих чертовых ботинок надо избавиться при первой же возможности. Причина моего плохого настроения – это несоответствие картинки в голове и в реальности. Вот так живешь, думаешь, мечтаешь о чем-то, представляешь что-то, а когда это «что-то» увидишь в реальности, как будто бац! и со всего размаху мордой об стол! А реальность-то, сука, совсем не такая, как твои влажные фантазии и представления до этого.

Солнце в зените! Жара стоит неимоверная. До сезона дождей еще пара недель. Поэтому надо терпеть. Поверх белой кепи намотка из куска мешковины, который заменяет здесь много чего, главное – спасает от жары и надоедливых насекомых, коих в Африке до хрена и больше.

Я сидел на деревянной скамейке, протянутой вдоль борта грузовика, прижавшись спиной к узкой доске. Сидел в самом конце, рядом со шторкой, прикрывающей выход из кузова. Брезентовая штора зияла прорехами, через которые проникал полуденный зной и вездесущая красная пыль.

Мне как командиру положено ехать в кабине, но там вообще духота и вонь неимоверная, поэтому еду в кузове, рядом с простыми бойцами. Ветераны, которые жили со мной бок о бок последние полгода и знавшие меня и мои привычки, привыкли к таким, не свойственным остальным белым вывертам, а вот новички удивленно пялят глаза на странного белого человека.

Экваториальная Африка, она же – жопа мира! Добро пожаловать, бледнолицые мзунгу. Жопа мира – это, когда, проснувшись, ты первым делом расстегиваешь москитную сетку на кровати, потому что без нее поспать получится только одну ночь – на вторую уже будет лихорадка. Это когда перед тем, как надеть ботинки, ты светишь в них фонариком, чтобы убедиться, что там не приютилось что-нибудь агрессивное или, еще веселее, агрессивно-ядовитое. И по той же причине неиспользуемая обувь всегда находится на высоте и в перевернутом состоянии.